Бодо Шефер "Money или Азбука денег" ч.3

Возвращение госпожи Трумпф

Наступил день, когда госпожа Трумпф должна была приехать

домой. Я все устроила так, чтобы присутствовать при ее возвращении.

Хотелось подготовить ее к сообщению о случившемся. Были там

и двое полицейских. Они тоже выяснили дату ее приезда и поджидали

старушку, чтобы выполнить некоторые формальности.

Она на удивление спокойно выслушала сообщение о случившемся.

Вот первое, что она сказала, услышав о взломе:

71

— Глупые ребята! Лучше бы пошли на биржу. Денег там можно

получить больше, чем у меня.

Она замечательная женщина!

Полицейские рассказали ей — и даже с преувеличениями — о

проявленном Марселем, Моникой и мною мужестве, и показали ту

газетную статью, где описывалось происшедшее. Потом они передали

ей список сокровищ из подвального сундука, которые хранились в

полицейском сейфе.

Госпожа Трумпф была тронута и сердечно благодарила меня.

Когда полицейские ушли, мы смогли поговорить с ней без помех.

— Почему вы пошли на риск и держали так много денег и золота

в доме? — не терпелось мне узнать.

— Тому есть много причин, — ответила старушка. — Во-первых,

иногда мне хочется с ними поиграть. Мне нравятся золото и

наличные деньги. — Она испытующе глянула на меня.

Я не была уверена, что хорошо так любить деньги. И что она

так открыто в этом признается. Но потом я вспомнила, как много

удовольствия доставил мне и Марселю момент, когда мы обнаружили,

что лежит в сундуке, пересчитывали содержимое и трогали золотые

слитки. Почему бы и госпоже Трумпф не испытывать такое же

чувство, когда она открывает свой сундук? Я молча слушала дальше.

— Во-вторых, это своего рода запас на черный день. Что бы ни

случилось, в моем сундуке лежит достаточно, чтобы прожить несколько

лет.

— Это даже многовато для запаса на черный день, — рассмеялась

я.

— Это зависит от того, сколько всего денег у человека, —

объяснила госпожа Трумпф. — Глупостью было бы держать в доме

больше, чем пять-десять процентов своих средств.

Я даже тихонько присвистнула. Это сколько же всего у нее денег!

— В-третьих, большая часть моих денег вложена в акции. В

этом есть известный риск. Поэтому имеет смысл держать некоторую

сумму наличными. Я когда-нибудь объясню тебе это подробнее.

Похоже, старушка вовсе не торопилась браться за уборку. Ей

больше хотелось поговорить.

— Но теперь их чуть не украли, — напомнила я.

— Было бы очень жаль, если бы их в самом деле украли. Ведь

ворам недолго пришлось бы радоваться, — уверенно сказала она.

— Но у них оказалось бы ваше сокровище, — удивилась я. —

Почему же им не пришлось бы радоваться?

— Трудно объяснить. Ну, скажем так: деньги остаются только у

того, кто к этому готов. А тот, к кому они попали незаконно, будет с

деньгами чувствовать себя даже хуже, чем без них.

— Этого я не понимаю, — в замешательстве сказала я. — Поче72

му же тогда взломщики затеяли все это?

Госпожа Трумпф задумалась на мгновение:

— Потому что они думают, что сумеют изменить свое положение,

если у них будет больше денег.

— Мои родители тоже так думают, — заметила я. — Они убеждены,

что жизнь станет прекрасной, если у них исчезнут денежные проблемы.

— Значит, твои родители делают ту же ошибку, что и многие

другие. Тот, кто хочет, чтобы у него была более счастливая и наполненная

жизнь, должен изменить самого себя. Деньги сами по себе

этого не обеспечат. Они никого не делают счастливым или несчастным.

Они не хороши и не плохи. Только когда деньги принадлежат

кому-либо, они оказывают на владельца хорошее или плохое влияние.

И он использует’их в хороших или не очень хороших целях. Счастливый

человек с деньгами станет еще счастливее. Пессимист, который

из всего, делает проблему, с деньгами получит еще больше проблем.

— А мама всегда говорит, что деньги портят характер, — возразила

я.

— Деньги выявляют характер владельца, — объяснила госпожа

Трумпф. — Они как увеличительное стекло. Деньги помогают нам

сильнее проявить себя. Хороший человек с помощью своих денег сделает

много добрых дел. А взломщик, скорее всего, потратит их на

всякую ерунду.

Я задумалась над словами госпожи Трумпф. Мне деньги помогли.

Я получила признание со стороны родителей и Марселя, кассирши

в банке госпожи Хайнен, господина Гольдштерна и семьи Ханенкамп.

И я сама начала уважать себя. У меня появилась возможность

беседовать с интересными людьми. Моя жизнь стала гораздо увлекательнее.

Я стала о многом задумываться. В общем, я стала счастливее

и увереннее в себе.

Госпожа Трумпф, как будто прочитав мои мысли, сказала:

— Деньги могут очень во многом помочь и даже переменить

всю жизнь, подняв ее на более высокий уровень. Они поддерживают

все другие области жизни. С деньгами легче добиться исполнения

мечты и достичь своих целей. Но это касается как хороших, так и

плохих целей.

Я решила, что мне деньги помогли потому, что и цели мои были

хороши. Только теперь я поняла по-настоящему, почему Мани с самого

начала настаивал, чтобы я точно определила свои цели. Теперь

я была убеждена, что деньги не испортят мой характер.

Я благодарно посмотрела на Мани, который удобно устроился у

моих ног, чтобы поспать.

А старушка вернулась к прежней теме:

— Итак, часть моих наличных денег я держу в сундуке. Другая

часть лежит в банковском сейфе. Так что кража не смогла бы вызвать

73

у меня больших трудностей.

Внезапно она сказала:

— Я хочу всех вас поблагодарить. Но я хочу сделать это так,

чтобы оказать влияние на всю вашу жизнь. Поэтому предлагаю, чтобы

ты и твои друзья основали вместе со мной инвестиционный клуб.

— Основали что? — не поняла я.

— Это значит, что мы вместе будем вкладывать — это называется

инвестировать — деньги. Каждый вносит в общий котел, например,

по двадцать пять евро в месяц, и мы все вместе инвестируем эти

деньги.

Я пришла в восторг:

— Вы покажете нам, как получать золотые яйца от наших курочек!

— воскликнула я.

Теперь в замешательство пришла госпожа Трумпф. Поэтому я

рассказала ей сказку о курице, несущей золотые яйца. Сказка произвела

на старушку большое впечатление.

— Эта история очень точно описывает то, что делаю я, — обрадовалась

она. — Правда, мне пришлось нелегко, пока я этому научилась.

Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что ты так рано

учишься правильному обращению с деньгами.

Ее слова заставили меня вновь испытать гордость. Я посмотрела

на Мани, который легонько вилял в полусне хвостом, и решила,

что похвалу госпожи Трумпф завтра утром запишу в журнал успеха.

Вообще я все чаще стала ловить себя на том, что уже в течение дня

примечаю все свои успехи. Если раньше мне в первую очередь приходило

в голову, почему что-либо не получится, то теперь я гораздо

сильнее концентрировалась на том, что должно получиться. Я стала

искать пути решения проблемы, а не извинения за неудачи.

Я с удовольствием послушала бы немедленно рассказ госпожи

Трумпф об инвестиционных клубах, но она хотела объяснить это всем

троим вместе. И я пообещала договориться с Марселем и Моникой о

встрече, на которой мы вместе с госпожой Трумпф создадим наш

инвестиционный клуб.

Перед тем, как попрощаться, она дала мне семьдесят евро. По

пять евро за каждый день, что я заботилась о Бианке. Я сразу побежала

с Мани в банк, чтобы половину этих денег положить на счет “золотой

курицы”.

Едва мы вошли в здание банка, мне навстречу вышла госпожа

Хайнен. Она прочитала про нас в газете и хотела поздравить меня и

сказать, как она мной гордится. У нее начинался обеденный перерыв,

и госпожа Хайнен пригласила меня на стакан лимонада. Я охотно

согласилась и пошла вместе с ней.

— Твой счет, однако, здорово вырос, — одобрила она меня. —

Мне нравится, как разумно ты распоряжаешься деньгами. Ты, конечно,

зарабатываешь меньше, чем взрослые. Но зато экономишь куда

74

больше, чем многие.

Я слегка покраснела от удовольствия. Приветливая кассирша

на мгновение задумалась:

— А что ты делаешь с теми деньгами, которые не кладешь в

банк?

— Я делю их на пять частей. Одна часть — на мелкие расходы,

а по две части я кладу в каждую из моих копилок мечты. Иначе я не

смогу поехать в Сан-Франциско и купить себе компьютер.

Госпожа Хайнен была довольна:

— Твоя система еще разумнее, чем я думала. Погоди минутку,

мне нужно позвонить.

Возвращаясь, она сияла и сообщила с таинственным видом:

— Кира, мне кажется, о твоей системе должны узнать все дети.

Это может очень облегчить и украсить их жизнь. Я уже подумала о

том, как можно посвятить в твою систему как можно больше детей. Я

— член родительского совета в школе, где учатся мои дети. Через

несколько дней там состоится большое мероприятие для всех учеников

и их родителей. Это подходящий момент, чтобы рассказать о

твоей системе. Я позвонила директору школы по этому поводу. Он

согласен.

Я непонимающе смотрела на госпожу Хайнен.

— Ты должна выступить перед ними, — объяснила она. От одной

мысли, что я должна войти в полный людей зал и выступить

перед ними с докладом, меня бросило в жар. Уши у меня

горели, а в животе что-то сжималось.

— Ни за что! — решительно заявила я. — Я умру от страха. —

Госпожа Хайнен засмеялась. — И потом, я понятия не имею, о чем

говорить.

Но ее не так-то легко было сбить с толку. Она задумчиво посмотрела

в окно.

— Видишь ли, — сказала она через некоторое время, — благодаря

моей работе я знаю, как большинство людей обращается со своими

деньгами. Многие и сами рассказывают мне об этом. Ты не поверишь,

если я скажу, сколько забот и страданий вызвано тем, что

люди не научены правильному обращению с деньгами. Конечно, деньги

— не самое важное в жизни. Но если их постоянно не хватает, они

становятся невероятно важными. Такими важными, что из-за их нехватки

страдают все остальные области жизни. Люди буквально заболевают,

они чувствуют себя измученными и никому не нужными,

разрушаются их связи с близкими. И нет никого, кто бы научил их,

как легко можно превратить деньги в помощника. Уже в школе обращение

с деньгами должно было бы преподаваться отдельным предметом,

— госпожа Хайнен вздохнула, — но такого предмета не существует.

Поэтому очень важно, чтобы твоя система помогала не только

тебе.

75

После этих слов я почувствовала облегчение. Я ведь и сама уже

увидела, насколько интереснее стала моя жизнь с тех пор, как я начала

по-новому обращаться с деньгами. И все же я была уверена, что

никогда не сумею произнести речь.

— Я не смогу произнести ни слова, — с отчаянием сказала я.

— А как тебе понравится такое предложение: мы с тобой вместе

выйдем на сцену. Я буду задавать тебе вопросы, и ты ответишь на

них. Тебе надо будет рассказывать только о том, что ты сама пережила.

А если ты вдруг собьешься, я смогу вмешаться и помочь тебе.

Я все еще сомневалась:

— А почему бы вам не рассказать все это самой? Вы ведь хорошо

разбираетесь в деньгах, если работаете в банке.

— Потому, что твой рассказ произведет намного большее впечатление,

— ответила госпожа Хайнен. — Мой рассказ дети воспримут

как нудную старомодную болтовню работницы банка. А на твое место

они легко могут поставить самих себя. Ты делаешь то, что могут

делать, в сущности, все дети.

— И все-таки я, наверное, не сумею, — возразила я. — Слишком

уж я этого боюсь.

— Я была бы очень рада, если бы ты еще подумала об этом.

Никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Только

ты сама можешь себя заставить.

Я попрощалась и ушла из банка, раздумывая над словами госпожи

Хайнен, и особенно над последней фразой. “Ты сама можешь

себя заставить”. Но почему я должна себя заставлять?

Подходя к дому Ханенкампов, я все еще была погружена в свои

мысли. Я намеревалась забрать Наполеона на прогулку. Но оказалось,

что у него воспалилась и требует лечения лапа. Господин Ханенкамп

угостил меня пирогом, испеченным его женой. Пахло от

пирога умопомрачительно. Я проглотила целых три куска, но говорила

мало.

— Ты что-то сегодня молчалива, — заметил старик. — Что-то

случилось?

Я рассказала о предложении госпожи Хайнен и о своем страхе.

— А я на твоем месте согласился бы, — решительно заявил господин

Ханенкамп.

— Но вы же сами говорили, что всегда делали только то, что

доставляло вам удовольствие.

— Вот именно, — ответил он. — У меня была страсть — фотографирование.

Поэтому я бросил учебу и тринадцать лет бродил по

миру. Это было чудесное время. Но зарабатывал я немного. Потом

мне захотелось узнать, гожусь ли я на что-либо как бизнесмен, и я

открыл собственную фотостудию. Через несколько лет я выгодно продал

ее и купил маленький отель на Карибском море. Вернувшись в

Европу, я занялся торговлей недвижимостью — и тоже успешно. Толь76

ко одного я никогда не умел — хорошо вкладывать деньги. Но это

любит и умеет делать моя жена.

Удивительно, сколько всего успел этот человек. Он, наверное,

прожил очень интересную жизнь.

— Но ведь это только подтверждает ваши слова: вы всегда делали

только то, что вам хотелось.

— Хотелось, да, — согласился он. — Но почти всегда это желание

было смешано с изрядной порцией страха. Или ты думаешь, мне

так легко было бросить учебу и уехать из дома? У меня даже живот

болел от страха. А потом я боялся попробовать себя в мире бизнеса

— с его жесткими правилами.

Он пронзительно посмотрел на меня:

— Самых больших успехов в жизни я добивался, делая именно

то, чего боялся...

Я недоверчиво смотрела на него. Делать только то, что доставляет

удовольствие, было намного приятнее и, самое главное, гораздо легче.

— Посмотри на мою жену, — продолжал старик. — В молодости

она была очень красива. А я никогда не выглядел привлекательно.

Я впервые увидел ее в поезде и сразу влюбился. Я понимал, что, если

не заговорю с ней сейчас, то мы вряд ли еще когда-нибудь встретимся.

Вагон был полон, и мы сидели друг напротив друга. Наверное,

никогда в жизни я не испытывал большего страха, чем тогда, начиная

разговор с ней на глазах у множества людей. На следующей станции

мне нужно было выходить, и времени до остановки оставалось немного.

Я чуть не умер: что, если она отвергнет меня! И вокруг столько

свидетелей. Так опозориться! Но я решился. И посмотри, как я был

за это вознагражден. Она — самое ценное в моей жизни.

Он ласково погладил руку жены. А госпожа Ханенкамп добавила:

— Самые дорогие подарки мы делаем себе сами. Мир открывает

все двери перед тем, кто преодолеет в себе страх неудачи.

Они, вероятно, были правы, но отвратительное ощущение у меня

в желудке возникало вновь и вновь, стоило только подумать о множестве

слушателей.

Господин Ханенкамп сказал:

— Кира, представь себе, что ты совсем не боишься. И даже ни

капельки не нервничаешь. Хотелось бы тебе в таком случае рассказать

твою историю? Доставил бы твой рассказ удовольствие тебе самой?

Я вспомнила, как часто за последнее время я рассказывала сказку

о курице, несущей золотые яйца. Мне это всегда приносило радость.

Поэтому я ответила:

— Когда меня слушают один-два человека, мне действительно

нравится рассказывать.

77

— Значит, ты должна сделать лишь то, что можешь сделать. Кто

может общаться с двумя собеседниками, сможет общаться и с двумя

сотнями. И только твой страх мешает тебе сделать то, что могло бы

доставить тебе удовольствие, — торжествовал господин Ханенкамп.

— Но ты будешь расти только в том случае, если преодолеешь этот

страх.

Я вспомнила, как боялась спускаться в подвал госпожи Трумпф.

И как гордилась потом, когда все было позади. Но даже это не помогло

мне избавиться от страха сейчас.

— Жизнь бывает иногда такой сложной, — вздохнула я.

— И такой прекрасной! — госпожа Ханенкамп задумчиво гладила

руку супруга.

И у меня снова появилось ощущение, что они очень счастливы

друг с другом. На их примере легко было учиться.

Большой кризис

Вернувшись домой, я сразу заметила, что у нас не все в порядке.

Папа взволнованно расхаживал по комнатам, а мама сидела, согнувшись

над кухонным столом, и горько плакала. Мани на всякий

случай спрятался в саду, в кустах. Когда я пришла, он тут же направился

в дом следом за мной.

Я тихонько спросила о причине всего этого. Вместо ответа мама

только всхлипнула еще громче. А папа сделал трагическое лицо и

сказал:

— Ты ведь знаешь, что мы брали кредит на покупку нашего

дома. И вот уже несколько месяцев мы не можем уплатить очередные

взносы. Сегодня пришло очень сердитое письмо из банка. Если мы

не заплатим до назначенного срока, договор о кредите будет расторгнут.

— И что тогда будет? — спросила я.

— Тогда у нас отберут дом. А мы, конечно, не можем достать

так много денег.

У папы в глазах стояли слезы. Казалось, он в любой момент

тоже готов разрыдаться.

— Тогда нам придется снова перебираться в маленькую квартирку.

Какой позор! — жалобно всхлипнула мама.

— И больше уж никогда в жизни нам не избавиться от долгов,

— папа видел будущее в мрачных красках.

— И мы вынуждены будем во всем себя ограничивать, — плача,

добавила мама.

— Этого не случится, — попыталась я их успокоить. Но я чувствовала,

что многого сейчас не добьюсь. Поэтому я взяла Мани и

отправилась с ним в лес. Мне очень нужен был его совет.

Мы пробрались в наше убежище. Ах, как давно Мани преподал

мне на этом месте первые уроки обхождения с деньгами. Сколько же

78

изменилось с тех пор.

— Ты очень многому научилась за это время, — услышала я

голос Мани.

— Хорошо, что я вновь могу поговорить с тобой, — сказала я и

ласково обняла его.

— Я должен говорить с тобой лишь до тех пор, пока ты во мне

нуждаешься, — ответил Лабрадор.

— Но теперь я очень нуждаюсь в тебе, — решительно заявила я.

— На самом деле ты во мне вообще больше не нуждаешься. Большую

часть знаний о деньгах ты получаешь из разговоров с состоятельными

людьми. А это самые лучшие учителя. Тебе не хватает

только одного урока: как можно вкладывать деньги. Но вокруг тебя

достаточно людей, которые охотно взялись бы помочь тебе. Я должен

лишь указать тебе направление, и ты справишься сама.

— Да-да, но сейчас важно не это, — возразила я. — Мне нужна

твоя помощь, иначе мы потеряем дом.

— Какая чепуха! — Мани сморщил нос и верхнюю губу, как

будто ему предстояло съесть нечто отвратительное. — Ты ведь сделала

уже самое главное — договорилась на завтра о встрече твоих

родителей с господином Гольдштерном. Он сумеет все привести в

порядок.

Я совсем забыла об этом. Несомненно, этому человеку я могу

доверять. Уж он, конечно, сумеет помочь моим родителям.

— Думаю, сейчас ты нашла еще один важный аргумент, чтобы

стать богатой, — предположил Мани.

Я недоуменно смотрела на него.

— Чтобы стать человеком, который может помочь другим и от

которого люди охотно принимают помощь, потому что доверяют ему,

— пояснил Мани свою мысль.

— Ты считаешь, что я могу стать такой же, как господин Гольдштерн?

— ошеломленно спросила я.

— И да, и нет, — ответил он. — Да, потому что ты можешь

достигнуть всего, чего захочешь. И нет, потому что ты будешь не совсем

такой, как господин Гольдштерн, твоя личность будет развиваться

“самостоятельно. Но ты можешь стать не менее преуспевающей,

чем он, если будешь продолжать начатое.

Я была ошарашена. Мне и во сне не могло такое присниться. Но

Мани, наверное, знает лучше. Я решила, что завтра непременно запишу

его слова “в журнал успеха. Это ведь самая большая похвала,

которую я слышала в своей жизни. Я могу стать такой же преуспевающей,

как господин Гольдштерн. Какая мысль!

— Это зависит только от того, что ты решишь, чего ты захочешь.

— Принять решение несложно, — не раздумывая, сказала я.

— Конечно, большинство людей ответили бы так же. Но не все

79

из них готовы делать все необходимое. Они не готовы платить за достижение

своей цели.

— И что же я должна делать?

— То же самое, что ты уже делаешь. Важно, чтобы ты не перестала

делать записи в журнале успеха, достигнув некоторых успехов в

жизни.

Я заверила, что и не собираюсь останавливаться.

— Это не так легко, как ты сейчас думаешь, — проникновенно

сказал Мани. — Успех часто делает человека заносчивым. Но если

ты станешь заносчивой и надменной, то перестанешь учиться. А кто

прекращает учиться, тот перестает и расти как личность.

Он остановился, давая мне время лучше понять его слова, затем

продолжил:

— До тех пор, пока ты продолжаешь вести журнал успеха, ты

больше размышляешь о себе самой, о мире и о закономерностях успеха.

В результате ты все лучше понимаешь себя и свои желания. А это

делает тебя способной понимать и других. До конца понять себя самого

и тайны вселенной — это идеал, которого никогда нельзя достичь

полностью. Но к нему можно понемногу приближаться.

— Но мне доставляет огромное удовольствие вести мой журнал

успеха, — вслух подумала я.

— Хорошо! — голос Мани звучал очень серьезно. — Но, кроме

того, ты не имеешь права уходить от трудностей. Страх перед трудностями,

ошибками или неудачами испортил жизнь очень многим

людям.

Я покраснела:

— Есть кое-что, чего я очень боюсь. Не помогло даже то, что

госпожа Хайнен и супруги Ханенкамп очень уговаривали меня согласиться,

— и я рассказала Мани о предложении кассирши из банка.

— Я знаю, что нужно выступить на этом собрании. Просто я слишком

боюсь. Я не смогу.

Мани ответил загадочно:

— Пойдем, принесем твой журнал успеха.

Сказав это, он скрылся в кустах. Я озадаченно поспешила вслед

за ним. Хотя я бежала так быстро, как только могла, догнать его мне

не удалось. Мани пришел домой намного раньше меня. Я торопливо

схватила журнал, и мы снова побежали в лес. До укрытия я добралась,

окончательно запыхавшись.

Когда я немного пришла в себя и отдышалась, Мани заговорил:

— Если ты думаешь, что не справишься с чем-то, нужно просто

полистать журнал успеха и поискать в своем прошлом доказательства

того, что ты и в будущем со всем сможешь справиться.

Я просмотрела записи в журнале. Чего я только ни боялась, а

потом оказывалось, что это было совсем просто: когда я предложила

господину Ханенкампу гулять с Наполеоном, когда познакомилась с

80

господином Гольдштерном. И в подвал страшно было идти, и что

мама вновь посмеется надо мной, как тогда, когда она нашла мои

копилки мечты. А как я боялась потерять Мани...

— А тебе не кажется, что ты способна сделать куда больше, чем

иногда думаешь? — допытывался Мали.

Необыкновенно! Я и в самом деле впервые почувствовала, что

уже не так сильно боюсь выступать на собрании. Чем больше я

вспоминала, чего уже достигла, тем увереннее становилась. Вдруг я

заметила, что не испытываю больше парализующего страха, а просто

волнуюсь и нервничаю, думая о своей речи. Но теперь я была

уверена, что выступление мне по силам.

Мани внимательно наблюдал за мной.

— Это похоже на колдовство, — удивилась я. — Только что я

была убеждена, что никогда не смогу выступить. А теперь мне этого

даже хочется. Хотя я, конечно, буду очень нервничать.

Настроение у меня поднялось. Госпожа Хайнен и старички Ханенкампы

определенно будут гордиться моим решением.

Мани радостно лизнул меня в лицо. Мне все еще не удалось

отучить его от этой привычки и, наверное, никогда не удастся.

Я никак не могла понять, что же случилось. Это было похоже на

самое настоящее волшебство.

— Как же это может быть? — воскликнула я.

— Страх появляется, когда мы представляем себе, что задуманное

не удастся. Чем больше мы раздумываем, что может выйти плохо,

тем больше боимся, — засмеялся он. — Но когда ты читаешь свой

журнал успеха, ты сосредоточиваешься на своих достижениях. И тогда

ты начинаешь представлять себе, как все хорошо получится.

Мне все еще казалось, что я чего-то не поняла. И Мани еще раз

подвел итог своим объяснениям:

— Если ты думаешь о позитивных целях, страх просто не может

появиться.

— Понять это как следует я не могу, — я пожала плечами. — Но

это, наверное, как с электричеством. Достаточно знать, что оно существует

и работает.

Мани согласно прищурил глаза.

Мы выбрались из укрытия, но на этот раз мы больше никуда не

спешили.

Перед сном мне нужно было еще многое сделать. Следовало успокоить

родителей. Когда я напомнила им о завтрашней поездке к господину

Гольдштерну, мама перестала плакать. Потом я позвонила

Марселю и Монике и рассказала им о предложении госпожи Трумпф

основать вместе с нами инвестиционную группу.

Следующим утром симпатичная женщина-шофер заехала за

моими родителями. Господин Гольдштерн сказал, что будет лучше,

если он поговорит с ними без меня. Я не знаю точно, о чем они

81

разговаривали и что решили. Родителей не было очень долго. Но,

вернувшись, они выглядели совершенно счастливыми.

Мне они сказали только, что господин Гольдштерн добился для

них отсрочки платежей на несколько месяцев и снижения ежемесячных

взносов на тридцать два процента. Поэтому у нас будет оставаться

больше денег на жизнь. Родители решили половину из этих

тридцати двух процентов откладывать на черный день, а вторую половину

использовать на то, чтобы выкормить собственную золотую

курицу.

Мы все трое радостно обнялись. Потом я приласкала Мани.

Мама и папа не поняли, что это моя благодарность Мани. А я долго

гладила его красивую белую шерсть, и он молча наслаждался этим.

А потом снова лизнул меня прямо в лицо...

Идя в свою комнату, я была настроена празднично. Я вынула из

журнала успеха список желаний. Там значилось: одна из самых главных

целей — помочь родителям справиться с долгами. И я это сделала

— правда, с помощью господина Гольдштерна, но ведь их встречу

организовала все-таки я. Я торжественно достала красный карандаш

и поставила большую галочку. Потом я сделала внеочередную запись

в журнале успеха. Но и этого мне казалось недостаточно. Тогда на

последней странице журнала я большими буквами вывела заголовок:

“МОИ САМЫЕ КРУПНЫЕ УСПЕХИ”. Под заголовком я написала:

“1. Помогла родителям, чтобы они не страдали больше из-за долгов

и одновременно начали откладывать деньги”.

Затем, полная гордости, я заглянула в мои копилки мечты. Да,

осталось совсем недолго. Скоро я смогу их “разбить”. С ума сойти!

Инвестиционный клуб

После обеда Моника, Марсель и я — и, конечно же, Мани —

встретились у госпожи Трумпф. К нашему приходу старушка накрыла

зеленой скатертью круглый стол и поставила на него старинный

подсвечник с шестью зажженными свечами, что придало всему вокруг

какой-то праздничный вид. Каждому из нас было приготовлено

место, где лежали маленькая папка и конверт.

Госпояса Трумпф попросила нас пока ничего не трогать. Мы с

огромным интересом ждали, что же произойдёт дальше.

— Мы открываем наше первое инвестиционное заседание, —

торжественно произнесла госпожа Трумпф. — И прежде всего нам

необходимо придумать название для нашей группы.

Ее предложение упало на благодатную почву. Идей у нас было

множество. От “Денежного амбара” и “Золотой курочки” до “Учеников

волшебника” и “Дукатовых чертенят”. Были и другие предложения:

“Инвестиционная команда мечты”, “Золотая четверка”,

“Денежная ракета” и “Кимамо Трумпф”. Загадочное на первый взгляд

слово “кимамо” состояло из первых двух букв наших имен. В конце

82

концов мы решили, что лучшую идею подала Моника: “Денежные

чародеи”. Мы-уже поняли, что деньги появляются как будто из ничего,

если только знать нашу волшебную формулу:

• решить, что ты любишь деньги и хочешь, чтобы они у тебя

были;

• верить в себя, обладать идеями и делать то, что любишь;

• распределять деньги на повседневные расходы, исполнение желаний

и на счет “золотой курицы”;

• разумно вкладывать деньги;

• уметь всем этим наслаждаться.

Мы взяли приготовленные карандаши и написали на наших папках:

“Денежные чародеи” и свои имена. Марсель рассмеялся. Его

развеселили карандаши, которые писали золотом. Следом рассмеялись

и остальные. Госпожа Трумпф подумала обо всем.

Теперь она разрешила нам открыть папки. На первой странице

мы записали нашу волшебную формулу. После этого она очень серьезно

сказала:

— Для того, чтобы быть уверенными в успехе нашей инвестиционной

группы, нам нужны определенные правила. Я записала их на

второй странице. Мы перевернули страницу и прочитали:

1. Встречи проводятся один раз в месяц.

2. Присутствие на них обязательно.

3. Каждый приносит с собой свою долю наличными.

4. Изымать свой вклад нельзя, так как мы хотим, чтобы наша

“золотая курочка” росла.

5. Все решения принимаются коллективно.

Мы назначили день, когда будем проводить наши ежемесячные

встречи и решили, что каждый будет вносить по пятьдесят евро в

месяц. Эта сумма по силам нам всем. Марсель и я очень неплохо

зарабатывали, а Моника получала много карманных денег. Мы должны

все вместе открыть счет, которым только вместе и сможем распоряжаться.

Все решения мы записали. Но неожиданности на этом не кончились.

Госпожа Трумпф сказала:

— Я долго думала, как мне отблагодарить вас за вашу смелость.

В конце концов мне пришло в голову, что первый взнос за вас всех

сделаю я. Это мой вам подарок. Теперь вы можете открыть конверты.

Повторять дважды не пришлось. Мы не верили своим глазам: в

каждом конверте лежало по пять пятисотевровых купюр. Как бы мы

ни представляли себе ее благодарность, на такую сумму никто из нас

не рассчитывал. У меня даже голова слегка закружилась. Я никогда

еще не видела такой кучи денег.

— Мы не можем принять такого подарка, — нерешительно сказал

Марсель.

— Ведь мы ничего особенного не сделали, — поддержала его

83

Моника.

Госпожа Трумпф смотрела на это иначе:

— Вы оказали мне огромную услугу. Если бы украли деньги,

это меня бы не слишком расстроило. Но украшения, которые подарил

мне мой муж, мне очень дороги. Когда я их надеваю, мне всегда

вспоминаются самые прекрасные мгновения, которые я пережила

вместе с моим мужем.

Мне было неловко, но я чувствовала, как важно для госпожи

Трумпф подарить нам эти деньги. Поэтому я просто встала и обняла

ее. Наверное, ее давно уже никто не обнимал, потому что она была

очень тронута. Моника сразу же присоединилась ко мне. Я кивнула

Марселю, и он, помедлив, тоже последовал нашему примеру.

Поблагодарив госпожу Трумпф, мы вновь уселись за стол. Старушка

выглядела очень довольной. Мы долго разглядывали пятисотевровые

купюры. Целое состояние!

— Итак, мы можем вложить десять тысяч евро, — подвела итог

госпожа Трумпф, которая тоже хотела внести свои две с половиной

тысячи. — Плюс к этому по пятьдесят евро в месяц от каждого из

нас, то есть всего двести евро. Это две тысячи четыреста евро в год.

Через шесть лет у нас будет двадцать четыре тысячи евро. Но, поскольку

мы хотим вложить эти деньги, на самом деле будет больше.

— Сколько же? — хотела знать Моника.

— Это я скажу позже, — ответила старушка. — А теперь нам

нужно торопиться в банк, чтобы открыть совместный счет и положить

на него наши деньги. Кто знает симпатичного банкира?

— Я знаю! — сразу же сказала я. Ну, кто же может быть лучше,

чем госпожа Хайнен?

Мы взяли свои деньги и пошли в банк. Ну, и удивилась же госпожа

Хайнен, когда каждый из нас положил на стол по две с половиной

тысячи евро! Нашу затею она нашла замечательной. Она сделала

так, чтобы счет назывался “Денежные чародеи”. И на выписках из

счета тоже будет стоять это название. Когда все уже собрались уходить,

я еще на минутку задержалась, чтобы кое-что сообщить госпоже

Хайнен. Я рассказала ей о моем решении выступить на школьном

собрании.

Кассирша с гордостью посмотрела на меня. Мы договорились,

что в один из вечеров она придет ко мне домой, чтобы прорепетировать

со мной выступление.

Я побежала следом’за остальными и вскоре догнала их. Как было

чудесно всем вместе идти по улице. Мы — денежные чародеи. Моника

предложила, чтобы мы так друг друга и называли. Марселю это

показалось уже слишком, но Моника настояла на своем.

По возвращении в “ведьмину избушку” начался наш первый

урок. Нужно было решать, как мы хотим вложить наши деньги. Когда

мы сели за стол, госпожа Трумпф начала:

84

— Вкладывать деньги намного легче, чем думают многие. Ведь

мы, в сущности, должны учитывать всего три обстоятельства. Я записала

их на третьей странице.

Мы открыли папки на третьей странице и прочитали:

1. Мои деньги должны быть вложены с наименьшим риском.

— Ясно, — сказал Марсель, — иначе плакали наши денежки.

— Вот именно, — подтвердила госпожа Трумпф.

Я прочитала следующий пункт:

2. Мои деньги должны принести много золотых яиц. Госпожа

Трумпф объяснила:

— Мы хотим, конечно, получить как можно больше процентов.

Значит, нужно поискать, кто платит самые высокие проценты. Причем

нужно сказать, что максимальные прибыли приносят акции.

Не хватало лишь последнего пункта:

3. Наши вложения должны быть хорошо понятны.

— И их должно быть легко получить обратно, — дополнила я.

— Как с банковского счета, — добавила госпожа Трумпф. —

Все должно получиться легко, словно играючи.

Моника нашла это особенно важным. Она втайне побаивалась,

что не все сумеет понять.

— Значит, вложим деньги в акции, — заключил Марсель.

— А что такое, собственно говоря, акции? — осведомилась

Моника.

Марсель пренебрежительно посмотрел на нее:

— Это же известно каждому ребенку! Госпожа Трумпф поглядела

на него:

— Ну что же, будь так любезен и объясни это Монике.

— Запросто, — начал Марсель. — Акции — это когда: э-э: ну,

когда человек на бирже: э-э: ну, когда человек спекулирует:

Тут он густо покраснел и замолчал. Старушка весело сказала:

— Это проблема и для многих взрослых. Все что-нибудь слышали

об акциях, но лишь немногие точно знают, что же это такое.

Должна признаться, что, кроме самого слова “акции”, я вообще

ничего об этом не знала.

— Представь себе, — продолжала старушка, — что Марсель

для своего предприятия по доставке булочек хочет купить компьютер

за две с половиной тысячи евро. Это бы очень облегчило ему работу

и сберегло много времени. Но тратить свои собственные деньги на

это он не хочет. „В таком случае он берет деньги в долг. Это можно

сделать в банке. Тогда это называется взять кредит. Кредит нужно

возвратить, да еще и платить за него проценты. А если возвращать

ничего не хочется, то есть и другая возможность: спросить у вас обеих.

Он предлагает вам дать деньги для его фирмы. При этом Марсель

ничего вам не вернет и не станет платить проценты. Предположим,

каждая из вас даст ему по восемьсот евро.

85

— Почему это мы дадим ему денег? — озадаченно спросила

Моника.

— Вот здесь кроется самое интересное, — ответила госпожа

Трумпф. — Вы дадите ему деньги, потому что вам это выгодно. Если

вы в результате станете компаньонами Марселя, это имеет смысл.

— А как это может выглядеть? — заинтересовалась я.

— Например, вы можете договориться, что каждому из вас будет

принадлежать по десять процентов его фирмы. Фирма Марселя

стоит, скажем, десять тысяч евро.

— А откуда мы узнаем ее стоимость? — спросила я.

— Цена целиком и полностью зависит от того, сколько люди

готовы за что-то заплатить, — объяснила госпожа Трумпф. У Марселя

тут же появилась идея:

— Может быть, мою фирму купит другой пекарь, чтобы получить

новых клиентов. Ведь они станут покупать у него не только булочки.

Значит, ему это окажется выгодным.

Госпожа Трумпф согласно кивнула.

— Ты размышляешь, как настоящий бизнесмен, — похвалила

она его. Марсель просиял. А госпожа Трумпф продолжала:

— Если он захочет продать свою фирму и кто-то заплатит за нее

десять тысяч евро, то Марсель получит свои восемьдесят процентов,

то есть восемь тысяч. И каждая из вас получает свои десять процентов,

то есть тысячу евро.

— Значит, я получу на двести евро больше, чем дала ему, —

обрадовалась Моника.

— Какая ты сообразительная, — хихикнул Марсель, а Моника

осуждающе посмотрела на него.

— Но получается, — рассуждала я, — что я заработаю на всей

этой истории, только если фирма будет продана?

— Не совсем так, — возразила госпожа Трумпф. — Может быть,

кто-то захочет купить твою долю. Тогда ты сама назначишь цену, за

которую согласишься ее продать. Ведь покупают лишь тогда, когда

верят, что в будущем это можно будет продать дороже. Именно это

происходит каждый день на биржах. Биржи — это места, где встречаются

люди, продающие и покупающие доли собственности различных

фирм. И они всегда надеются, что смогут продать свою долю

дороже, чем купили.

— Но ведь этого нельзя знать точно, :— сказала я.

— Верно, — согласилась госпожа Трумпф. — Но можно догадываться,

есть ли в фирме Марселя то, что позволит ей вырасти в цене.

— Но если цена моей фирмы растет, то и ваши 10-процентные

доли тоже дорожают, — сообразил Марсель. — Надеясь, что цена

будет расти и дальше, покупатель может заплатить, в зависимости от

обстоятельств, еще больше.

Я с уважением посмотрела на него:

86

— Как быстро ты понимаешь такие вещи!

— Он у нас молодец, — похвалила Марселя госпожа Трумпф.

— Не каждому это дается так легко.

— Мне, например, это дается совсем не легко, — пожаловалась

Моника.

— Это и есть самое лучшее в акциях, — ликовала госпожа

Трумпф. — Не надо основывать собственную фирму; можно просто

купить в какой-нибудь фирме долю собственности. А для этого достаточно

купить акции.

— Получается, что я могу поручить другим работать для меня с

моими деньгами. — обрадовалась Моника. Но мне еще не все было

понятно:

— А что, если никто не захочет купить мои доли собственности

в фирмах?

— Значит, ты должна до тех пор снижать цену, пока кто-нибудь

не скажет, что готов купить. Покупатель находится всегда. Вопрос

лишь в том, какую цену он готов платить, — объяснила старушка.

— Значит, я могу при этом и потерять деньги, — недовольно

сказала я. Такой поворот мне совсем не понравился.

— Это так, — сказала госпожа Трумпф. — Но теряешь ты только

в том случае, если продаешь. Если ты свою долю продавать не

станешь, то, может, в будущем найдется покупатель, который готов

заплатить за нее больше.

— А до тех пор я не получаю никакой выгоды?

— А ты тем временем участвуешь в прибылях, — возразила

госпожа Трумпф. — Если есть прибыль, она всегда делится между

теми, кто владеет долями собственности. Это называется дивидендами.

— Значит, и Марсель должен регулярно делиться с нами своими

заработками? — обрадовалась Моника.

— Фирмы обычно раз в год рассчитывают, сколько они получили

прибыли. Затем принимается решение, что делать с этими деньгами.

Например, часть денег может быть потрачена на новое оборудование,

чтобы фирма могла лучше работать. А другая часть делится между

всеми, кто владеет долей собственности.

— И кто это решает? — заинтересовалась Моника.

— Да все те, кому и принадлежат доли собственности. Решение

принимается большинством голосов. Это называется собранием акционеров,

— объяснила госпожа Трумпф.

— Очень хорошо, что я не должна сама знать все то, что должен

знать Марсель в своей фирме, — подвела Моника итог разговора. —

И при этом я все же могу зарабатывать столько же, сколько и он. Это

гениально.

— Но все-таки о самой фирме нужно знать довольно много, —

добавила я и еще раз посмотрела на листок с тремя правилами вло87

жения денег. — После всего, что вы нам рассказали, акции кажутся

мне не особенно надежными. И понять что-нибудь в них не так-то

легко, и обращаться с ними непросто. Похоже, соблюдается только

правило второе: высокие прибыли.

— Если покупать акции самому, так и есть, — подтвердила госпожа

Трумпф. — Но можно поручить другим выбирать, в каких фирмах

нужно покупать долю собственности.

— Наверное, это подойдет мне больше, — сказала я. — Но кто

может делать все это за нас?

— Это я объясню при следующей встрече, — решительно сказала

госпожа Трумпф. — Мы сегодня многое узнали и даже успели

положить деньги в банк. В следующий раз я расскажу, как любой

ребенок может участвовать в прибылях от акций, не зная о них почти

ничего.

Марсель бурно запротестовал:

— Как разумный бизнесмен я не хочу, чтобы мои деньги просто

лежали в банке. Это не приносит никаких процентов. Старушка засмеялась:

— Ты мне нравишься! Ты всерьез намерен получать прибыль,

потому тебе это и удается. Ведь лучше всего удается то, на чем мы

сосредоточиваемся.

— Значит, мы должны немедленно вложить наши деньги? —

спросил он.

— Нет! — возразила госпожа Трумпф. — Не всегда нужно вкладывать

деньги немедленно. Сначала нужно точно знать, что делать, а

потом уж инвестировать. И еще до того, как мы приступим к инвестициям,

я хочу рассказать вам об одной гениальной форме вложения

денег. Кроме того, я хочу подготовить для вас документы по

этой теме. Дело в том, что существует способ, при котором у тебя есть

доля собственности во всех фирмах, которые нравятся детям.

— Я люблю “Мак-Дональде”, — тут же заявила я.

— А мне нравится “Кока-кола”, — крикнула Моника.

— В таком случае, я покажу, как вы можете стать совладельцами

этих и некоторых других фирм, — с таинственным видом пообещала

госпожа Трумпф.

Все согласились, что лучше всего нам встретиться завтра же.

Но госпожа Трумпф попросила несколько дней для того, чтобы подготовить

документы. Поэтому денежные чародеи решили собраться

через пять дней.

Выступление

Между тем у меня побывала госпожа Хайнен. Мы говорили о

предстоявшем выступлении. Я считала, что нужно слово в слово записать

все, что я собираюсь сказать. Но у госпожи Хайнен в этом

деле был опыт, и она полагала, что от этого моя речь покажется

88

неестественной.

Поэтому мы решили оставить наш первый план. Госпожа Хайнен

будет задавать мне вопросы, а я на них отвечу. Мы определили

вопросы, и я прорепетировала ответы. На этом подготовка закончилась.

Суббота, на которую было назначено собрание, приближалась.

Я все больше и больше нервничала. Мне даже хотелось заболеть. Или

чтобы собрание вообще не состоялось.

Наступило субботнее утро. Спала я отвратительно да и проснулась

слишком рано. Время, казалось, остановилось- И я постепенно

начала впадать в панику. Мысли мои путались и разбегались. О завтраке

я не могла даже подумать. Я не сумела бы проглотить ни одного

кусочка.

Что я только затеяла? Ведь это же настоящее безумие. Зачем я

только позволила себя уговорить? Наверное, я на время потеряла рассудок.

Выйти из зоны комфорта туда, выйти из зоны комфорта сюда

— нет, такое урчание в желудке ничего хорошего не обещает.

Ко мне прижался Мани, виляя хвостом.

— Даже ты не можешь мне сейчас помочь, — вздохнула я. —

Да, заварила я кашу. Я еще ни разу не выступала с речью, а теперь

должна говорить сразу перед двумя сотнями слушателей. - Тут я заметила,

что Мани держит что-то в зубах. Это был мой журнал успеха.

— Это очень мило с твоей стороны, Мани, — сказала я и энергично

покачала головой. — Но сейчас это не поможет. Я ни на чем не

могу сосредоточиться.

Мани не сдавался. Он требовательно смотрел на меня, держа в

пасти журнал. Я, нервничая, слегка оттолкнула пса от себя.

Мани ловко увернулся и бросил журнал мне на колени. А когда

я хотела отложить его в сторону, он залаял.

Я невольно засмеялась. И сразу почувствовала себя лучше. Я

раскрыла журнал и вспомнила, что произошло во время нашей последней

беседы. Только потому, что я перечитала свой журнал, у меня

вообще хватило мужества решиться на это выступление.

Я покорно открыла его и начала читать. Ух, как много я уже

достигла! Деньги, которые я зарабатываю; работа, которую я получила;

приключение в “ведьминой избушке”; новые счета в банке; и как

я обращаюсь с деньгами; и как я старалась помочь моим родителям,

чтобы дела у них пошли лучше... Против ожидания, я углубилась в

чтение и отвлеклась от предстоящего выступления. Похоже, я могла

бы справиться со всем, что задумаю.

Не меньше получаса читала я свой журнал и почувствовала себя

несравненно лучше. А тут подошло и время собираться. Я оделась и

направилась в гараж за велосипедом.

В это время из кухни вышли мама и папа. Они, по всем призна89

кам, собрались ехать со мной. Я думала, меня хватит удар. И в страшном

сне не могло мне присниться, что мои родители окажутся среди

слушателей. Я ничего не сказала и села с ними в машину. Мани запрыгнул

следом. Ехать было недалеко, и я все время прижималась к

Мани. Это немного успокаивало.

У входа в школу нас уже ждала госпожа Хайнен. Она приветливо

поздоровалась и взяла меня за руку. Мы прошли в актовый зал. Он

был битком набит. Сколько людей! Мы сели в первом ряду. И хотя до

моего выступления было еще далеко, казалось, что все уставились на

меня.

Вдруг послышался хорошо знакомый голос. Я повернулась и в

проходе позади себя увидела — кого бы вы думали? Господина Гольдштерна.

Он сидел в инвалидном кресле, а приветливая женщинашофер

катила кресло к нам. Обрадованная, я поздоровалась.

— Кира, для тебя это совершенно особенный день, — ответил

он, — и я ни за что не хотел его пропустить. Мне обо всем рассказали

твои родители.

Я была так тронута, что ничего не смогла ему ответить. Только

теперь я заметила, что господина Гольдштерна сопровождает целая

группа моих знакомых. Марсель, Моника, госпожа Трумпф, господин

и госпожа Ханенкамп. Все, все пришли сюда. Я поприветствовала

их всех. И хотя я все еще ужасно нервничала, одно то, что здесь

собрались все мои друзья, придало мне уверенности. У меня все время

от страха что-то сжималось в животе, но я уже знала, что все будет

хорошо.

Госпожа Хайнен подала мне знак. Подошла наша очередь выступать.

Я встала и неожиданно для себя кивнула Мани, чтобы он шел

за мной. Наверное, то, что я вышла на сцену с собакой, выглядело

немножко странно. Но мне это казалось уместным.

Мы установили микрофон, и госпожа Хайнен начала говорить:

— Дорогие школьники и школьницы, дорогие родители, дорогие

учителя! Вы знаете, как я стремлюсь, чтобы люди уже с детства

учились правильному обращению с деньгами. Я долго искала подходящую

форму, чтобы сделать тему денег ближе вам всем. И вот

однажды ко мне пришла совсем юная посетительница, которая умеет

обходиться с деньгами лучше, чем многие взрослые.

Она каждый месяц зарабатывает довольно большую сумму и

придумала замечательную систему распределения этих денег. Я говорю

о самой обыкновенной девочке, которой еще совсем недавно не

хватало денег на карманные расходы. Но потом она получила несколько

полезных советов, последовала им, и сегодня в ее распоряжении

столько денег, что она в состоянии сама осуществить два своих самых

больших желания: поехать в Калифорнию по программе обмена

школьников и купить компьютер.

Эту юную особу зовут Кира, и она готова рассказать вам о своей

90

системе.

Госпожа Хайнен повернулась ко мне:

— Добро пожаловать в нашу школу, Кира. Сердечно поздравляем

тебя с успехом. Я рада, что ты готова ответить на наши вопросы.

Первый вопрос: как ты распределяешь свои деньги?

Я рассказала слушателям о моей системе и сказку о курице, которая

несла золотые яйца. Госпожа Хайнен задала следующие вопросы:

о моем журнале успеха, о том, что я думаю о возможностях

детей зарабатывать, и о многом другом.

Отвечая, я смотрела на господина Гольдштерна, который кивал

в такт моим словам, и на Марселя, который поднимал вверх большой

палец. Этим он хотел показать, как ему нравятся мои ответы. И я

совсем перестала нервничать.

Когда я произнесла последнюю фразу и госпожа Хайнен торжественно

меня поблагодарила, зал взорвался аплодисментами, и Мани

поддержал их своим лаем. Я хотела поскорее уйти со сцены, но госпожа

Хайнен удержала меня за руку. Пришлось еще долго стоять на

сцене и раскланиваться. Это было удивительное ощущение.

Оказавшись наконец среди друзей, я услышала еще множество

похвал и комплиментов. Мама обняла меня, а папа гладил по голове.

Когда первое возбуждение улеглось, господин Гольдштерн проникновенно

сказал:

— Я горжусь тобой, Кира.

Я смущенно возразила:

— Я так нервничала и забыла очень многое, что хотела сказать.

Но господин Гольдштерн не отступал:

— У тебя есть талант к выступлениям, и люди с удовольствием

тебя слушали. Никто не знает, что ты еще могла или хотела сказать. И

ты должна просто принять мою похвалу. То, что я сказал тебе, я говорю

не часто: я в самом деле горжусь тобой.

Он сделал небольшую паузу, чтобы я лучше осознала сказанное,

и продол жил:

— И ты бы так никогда и не узнала, на что способна, если бы

струсила. Больше всего люди гордятся тем, что им труднее всего было

сделать. Никогда не забывай об этом. Я радостно засмеялась. Как же

хорошо, что я это сделала! После собрания ко мне подошла какая-то

женщина. Она представилась директором издательства и предложила

напечатать мою историю отдельной книгой.

Марсель услышал это и сразу пришел в восторг:

— Я могу сейчас же предложить название! “От кукольных мозгов

до денежного чародея”.

Я укоризненно посмотрела на него. И хотя предложение издательницы

не вызвало у меня большого энтузиазма, я все же дала ей

номер телефона.

Быстро со всеми попрощавшись, я сказала родителям, что пой91

ду домой пешком. Мне необходимо было побыть наедине с Мани.

Счастливые, мы с Лабрадором молча шли по улицам. По пути я

купила большой пакет собачьих галет, а затем мы повернули к нашему

укрытию.

Только усевшись на землю, я заметила, в каком напряжении находилась

все это время. Теперь напряжение постепенно спадало, и я

тихонько расплакалась. Но эти слезы не были горькими. Я была счастлива

и гордилась собой. Просто меня переполняли чувства. Впервые

в жизни я почувствовала, что многое могу сделать.

И еще меня переполняла благодарность. Как же изменилась моя

жизнь!

Все еще взволнованная, я смотрела на Мани, и чувствовала, что

наши отношения скоро переменятся. Но что бы это ни значило, меня

это не тревожило.

Клуб инвестирует деньги

Наконец наступил срок нашей следующей встречи в “ведьминой

избушке” госпожи Трумпф. Мы с нетерпением ждали, когда можно

будет вкладывать деньги.

Старушка все подготовила: и наши места, и свечи. Когда мы

сели за стол, госпожа Трумпф торжественно открыла заседание:

— Дорогие денежные чародеи, сегодня у нас большой день. Мы

в первый раз инвестируем наши деньги. Мы сидели неподвижно. Все

молчали.

— Десять тысяч евро — большие деньги, — вновь зазвучал хрипловатый

голос госпожи Трумпф. — Поэтому очень важно, чтобы

мы действовали разумно. Я хочу внести новое предложение. Но с

одним условием: мы лишь в том случае инвестируем наши деньги,

если все согласятся с моим предложением.

— Я согласна со всем, — быстро сказала Моника.

— Увидим, — ответила госпожа Трумпф. — Сначала я хочу

познакомить вас с одним видом вложения денег, который даст вам

возможность приобрести долю собственности в тех фирмах, которые

вам нравятся.

— Давайте купим акции всех этих фирм, — предложил Марсель.

— Если сложить все наши деньги вместе, то хватит.

— Вы помните, я обещала показать вам более легкий путь, —

снова заговорила госпсжа Трумпф. — Этот путь называется фондами.

— Фондами? — удивилась Моника.

— Да-да, именно фондами. Я подготовила для вас листок, где

записала самое важное.

Я прочитала написанное вслух:

“Фонд как большой котел, куда вкладчики помещают свои деньги,

потому что им не хватает времени, знаний или желания самим

92

заниматься покупкой акций. Деньги из этого котла инвестируются в

акции, и это делают профессионалы, так называемые фондовые менеджеры.

Все это очень тщательно проверяется государством, и фондовые

менеджеры обязаны придерживаться определенных правил.

Например, они должны купить не менее двадцати различных акций”.

— А почему? — прервала меня Моника.

— Потому, что у одной фирмы дела могут пойти плохо, — объяснила

госпожа Трумпф. — Предположим, у тебя есть тысяча евро, на

которую ты купила двадцать акций, по пятьдесят евро каждая. Если

акции подешевеют на сорок процентов, ты сможешь продать их не по

пятьдесят, а только по тридцать евро. Если ты их все-таки продашь,

то получишь только шестьсот евро.

— Глупо получается, — прокомментировал Марсель.

— Именно поэтому фондовые менеджеры должны купить акции

не менее чем двадцати различных фирм. Продолжим наш пример

с тысячей евро. Если теперь одна акция подешевеет на сорок

процентов, а остальные останутся на прежнем уровне, мы все-таки

получим девятьсот восемьдесят евро.

— Тогда мы из нашей тысячи потеряем только два процента, —

быстро прикинул в уме Марсель.

— Да, ты все правильно понял, — похвалила его госпожа

Трумпф. — В действительности курс одних акций снижается, других

— растет, а курс третьих остается прежним. Но в целом преобладают

акции, курс которых растет, потому что фондовые менеджеры

неплохо разбираются в своем деле.

— А что, если курсы всех акций упадут? — испугалась я.

— В таком случае продавать свои акции нельзя, — сказала старушка.

— Ты помнишь, что мы говорили об акциях в прошлый раз?

Ты теряешь деньги, только если действительно продаешь акции в такой

момент.

— Значит, мы можем внести в фонд только те деньги, которые

нам не скоро понадобятся, — вслух подумал Марсель.

— Совершенно верно, — обрадовалась госпожа Трумпф его догадливости.

— Мы собираемся вложить деньги в фонд, потому что

намереваемся держать их там от пяти до десяти лет. У кого есть в

запасе столько времени, для того фонд — это вложение с практически

нулевым риском-:

— Понятно, ведь большая часть акций за такой срок принесет

хорошую прибыль.

До сих пор Моника была необычайно спокойной. Но теперь она

заволновалась:

— А что, если фондовый менеджер сбежит с нашими деньгами?

— Этого он не сможет сделать, потому что сам он наших денег

не получает, — ответила госпожа Трумпф. — Деньги кладутся сразу

в банк-депозитарий, или, иначе говоря, банк-хранилище, который

93

имии ведает. Это абсолютно надежно. Больше вопросов не было, и я

продолжила чтение:

“Фонды отвечают всем необходимым условиям инвестиций. И

они устроены так, что очень подходят детям и подросткам. Если вложенные

туда деньги удастся не трогать пять-десять лет, то фонды абсолютно

надежны. И они приносят хорошие прибыли”.

— Хорошие прибыли — это сколько? — спросил Марсель.

— В среднем это двенадцать процентов в год, — ответила наша

наставница. — Есть множество преуспевающих фондов, которые добиваются

такой прибыли много лет подряд.

— Сколько это — двенадцать процентов? — спросила Моника.

— Вдвое больше, чем шесть процентов, — наставительно произнес

Марсель.

— Это не совсем так. В конечном счете разница существенно

больше, — возразила госпожа Трумпф. — Но сначала я хочу привести

вам пример, как будут расти наши деньги при двенадцати процентах

прибыли. За двадцать лет наши десять тысяч евро вырастут почти

в десять раз. Получится сто тысяч.

— Ух, ты! — вырвалось у Марселя.

— Да, это была бы жирненькая курочка, — обрадовалась я. Надо

сказать, что сказка про золотую курицу стала мне за последнее

время очень близка.

— И, кроме того, каждый из нас будет откладывать еще по сто

двадцать пять евро в месяц. Вместе это пятьсот евро. Если и на эти

деньги мы будем получать проценты, то через двадцать лет получим

четыреста тридцать пять тысяч евро.

Мы сидели молча, как громом пораженные. Это было такое множество

денег, которое никто из нас не мог даже толком осознать.

— Тогда мы сможем называться “Денежные чародеи — миллионеры”,

— наконец произнесла Моника.

— Каждому из вас тогда хватит денег на покупку небольшой

квартиры или на первый взнос за собственный дом. А ведь вам еще

не будет и тридцати пяти лет, — радовалась за нас госпожа Трумпф.

— А если вы решите вложить деньги еще на десять лет, то они превратятся

в полтора миллиона.

У меня закружилась голова. Такая прорва денег. Конечно, они

принадлежат всем нам вместе. Но все-таки доля каждого через двадцать

лет составит сто-тридцать пять тысяч евро, а через тридцать

лет — целых четыреста тысяч. Здорово! И как удачно выбрали мы

название для нашего клуба. Мы и в самом деле денежные чародеи.

Все смотрели на меня. Я спохватилась: совсем забыла от радости,

что должна читать дальше. Я покраснела и взяла со стола листок.

“Фонды исполняют и третий критерий вложения денег. С ними

очень просто иметь дело. Почти так же просто, как владеть обычным

счетом в банке”.

94

В этом деле у меня уже был опыт. Завести свой счет действительно

очень просто.

Госпожа Трумпф посмотрела на каждого из нас:

— Как отнеслись бы вы к тому, чтобы мы вложили наши деньги

в такой фонд?

Моника согласилась сразу же. К нашему удивлению, она хорошо

поняла все преимущества такого способа:

— Там наши деньги будут в безопасности, принесут нам за двадцать

лет больше полумиллиона прибыли, и со всем этим так же легко

управиться, как с обычным банковским счетом.

Я, конечно, тоже была согласна. А Марсель все еще медлил:

— Такой способ вложения подходит нам больше всего, но откуда

мы знаем, какие фонды надо выбирать? Ведь есть, наверное, разные

фонды, как и разные акции.

— Ты прав. Существуют тысячи фондов, — согласилась госпожа

Трумпф. — Но если мы посмотрим на них внимательнее, то окажется,

что выбор не так-то велик. Я подготовила для вас листок, на

котором записала, каким требованиям должен отвечать самый подходящий

для нас фонд.

Она посмотрела на меня. Я открыла следующую страницу и начала

читать:

“На что нам следует обращать внимание при выборе хорошего

инвестиционного фонда.

1. Фонд должен существовать не менее десяти лет. Если за эти

годы он приносил хорошие прибыли, то можно предполагать, что так

будет и дальше.

2. Это должен быть большой международный акционерный

фонд. Такие фонды покупают акции по всему миру. Этим они снижают

степень риска, распределяя его.

3. Печатаются специальные списки, в которых сравниваются различные

фонды. Нужно посмотреть, какие из них за последние десять

лет были лучшими”.

Мы молчали, размышляя о том, на что следует обращать внимание.

Марсель морщил лоб, как делал всегда, когда напряженно думал:

— А где мы найдем такие списки? И откуда мы узнаем, какие

фонды большие и международные?

— Мы узнаем это, — таинственно сказала Моника, — открыв

следующую страницу. — Сама она уже успела это сделать.

И в самом деле, госпожа Трумпф подготовила для нас такие списки.

Мы старательно проштудировали их. Найти лучшие фонды оказалось

совсем легко. Просто одни давали намного больше прибылей,

чем другие.

— Что значит слово “нестабильность” в последней колонке? —

95

спросила Моника.

— Это колебания. Чем больше колеблются курсы, тем выше показатель

в этой колонке. Так вкладчик может узнать, сколько ему понадобится

нервов. Чем сильнее колебания, тем больше он нервничает.

Курс может внезапно резко подняться, а через несколько дней

так же внезапно и сильно снизиться.

— Значит, можно сказать, что, чем меньше нестабильность, тем

ниже риск? — заключил Марсель.

— В определенной степени это так, — согласилась госпожа

Трумпф. — Во всяком случае, высокая стабильность в любом случае

придает вкладчику большую уверенность. А прибыли растут равномернее.

— А почему это не назвать просто колебаниями? Почему такое

сложное название? — проворчала Моника.

— Финансисты — это очень странный народ, — засмеялась

госпожа Трумпф. — Наверное, они кажутся себе более важными, когда

пользуются словами, которых никто, кроме них, не понимает. Одно

только жаль: из-за этого многие люди уверены, что и не смогут ничего

понять во вложении денег. А непонятному люди не доверяют,

хотя на самом деле вкладывать деньги очень просто.

Мы прочитали, какие прибыли давали разные фонды, насколько

устойчиво и стабильно они развивались. Но этого нам было

недостаточно.

— Но чтобы быть уверенными, нам надо знать, какие из этих

фондов действительно велики и какие из них покупают акции по всему

миру.

Моника вновь не выдержала:

— Нужно открыть следующую.

— Умничка, — прервала я ее и быстро перевернула следующую

страницу. И в самом деле, госпожа Трумпф подготовила нам список

из двадцати фондов, указав и их величину, и прибыли за последние

десять лет и за три года. Там было указано и то, где фонды покупают

акции, и даже то, акций каких фирм они купили больше всего.

— Так-так-так, — раздался голос Марселя. — Тут есть один

большой фонд. Если судить по его описанию, он создан специально

для детей. Посмотрите только, акции каких фирм он покупает: “Кокакола”,

“Мак-Дональде”, “Дисней”:

— И он очень большой, — сказала Моника.

— Ив последние годы он приносил сверхприбыли, — добавила

я, — пятнадцать с половиной процентов в год.

Мы были единодушны в решении, что’этот фонд подходит нам

больше всего.

— Я тоже остановилась именно на этом фонде, — довольно улыбалась

госпожа Трумпф. — То, что мы пришли к одинаковому результату,

чудесно. — Она пытливо посмотрела на нас. — А вы пред96

ставляете, что значит, если мы будем получать прибыль больше пятнадцати

процентов в год?

Мы пожали плечами.

— Есть одна очень простая формула. Если ее запомнить,, то можно

не пользоваться никакими сложными таблицами. Нужно просто

разделить семьдесят два на тот процент, который вы получаете в год.

Результат — это количество лет, за которые деньги удвоятся.

— А? — не поняла Моника.

— Раздели семьдесят два на двенадцать, — сказала госпожа

Трумпф. — Сколько получится?

— Шесть, — мгновенно ответил Марсель.

— Правильно! Это значит, что через шесть лет твои деньги удвоятся,

если ты будешь получать двенадцать процентов. Марсель задумчиво

сказал:

— Если я хочу знать, как это выглядит при пятнадцати процентах

в год, я должен семьдесят два разделить на пятнадцать. Получится:

что-то около пяти лет.

— Скажем проще: твои деньги удвоятся за пять лет, если вложить

их под пятнадцать процентов годовых, — ответила госпожа

Трумпф. — Значит, если мы и в будущем будем получать тот же процент,

то наши десять тысяч евро через пять лет превратятся в двадцать

тысяч. Через десять лет это будет сорок тысяч, через пятнадцать

лет — восемьдесят тысяч, а через двадцать лет — сто шестьдесят

тысяч евро.

— Это гораздо больше, чем получалось, когда мы говорили о

двенадцати процентах в год, — обрадовалась я.

— И для этого мы должны только положить наши деньги в фонд

и не трогать их. Гениально! — Моника была в восторге.

Остальное было уже совсем просто. Мы заполнили формуляр,

поставили на нем наши подписи и отправили по нужному адресу.

Через несколько дней из фонда пришел ответ, в котором говорилось,

что для нас открыт счет, и сообщался его номер. На этот счет мы и

перевели наши десять тысяч евро.

Те пятьсот евро, которые мы договорились откладывать ежемесячно,

можно было вкладывать в тот же фонд. Но госпожа Трумпф

убедила нас, что лучше подобрать еще один фонд. Так мы распределим,

а значит, снизим риск.

В последнее время я многое смогла записать в журнал успеха.

Мое выступление и то, что я вообще на него решилась. Комплименты.

Мой доход, который еще вырос. Мои первые инвестиции вместе с

денежными чародеями...

Больше не приходилось мучительно задумываться над страницей.

Похоже, чем больше я делаю записей в журнале, тем чаще достигаю

успехов. Это должно быть связано с тем, что я все больше верю

в себя.

97

С Мани нам давно уже не приходилось поговорить. Но теперь

мне это уже не было так необходимо. Достаточно было играть с ним

и гулять вместе. Я очень любила, когда он был рядом со мной. Даже

когда я делала домашние задания, он ложился у моих ног и подолгу,

не отрываясь, смотрел на меня. Потом он засыпал, и тогда от него

исходило ощущение покоя.

Бабушка и дедушка опасаются риска

Мы, конечно, регулярно продолжали встречаться, и всегда нам

было чему поучиться и о чем поговорить. Раз в месяц мы записывали,

какой курс у нашего фонда. Поэтому мы всегда точно знали,

что получим при продаже своих сертификатов.

Госпожа Трумпф считала, что в будущем это не понадобится, но

сейчас поможет нам многому научиться. Она говорила:

— Лучше всего инвестировать деньги в большой фонд и лет

пять вообще не интересоваться тем, что там происходит. А через пять

лет мы увидим, каков его курс, и получим солидную прибыль.

Долгое время курс почти не менялся. Мы не несли потерь и не

получали прибылей. Но в октябре курс нашего фонда внезапно сильно

упал. Наши сертификаты подешевели с 10000 до 7 064 евро. Мы

потеряли около двадцати пяти процентов.

Растерянные, с опущенными головами, сидели мы за столом.

Денежные чародеи сильно смахивали на умирающих лебедей. Мы

были застигнуты врасплох. Ведь наша троица надеялась, что

сертификаты будут дорожать постоянно и непрерывно.

— Нужно задуть свечи, — предложила я. Настроение было совсем

не праздничное.

Даже Марсель был тихий, непохожий на себя. Лишь Моника

владела собой:

— Папа сегодня говорил что-то об этом за завтраком. Я не помню

уже, что именно, но он казался абсолютно спокойным. Он считает,

что теперь у него есть возможность покупать по хорошей цене.

Он назвал это “ниже стоимости”.

— Он совершенно прав! — заговорила госпожа Трумпф. Мы

посмотрели на нее и только теперь заметили, что она выглядела спокойной

и уверенной. Ни капельки не волнуется.

— Похоже, что вас совсем не пугают наши потери, — заметил

Марсель.

— Да у нас и нет никаких потерь.

— Есть. Более двух с половиной тысяч евро. И мне это вовсе не

по вкусу, — упрямо возразил он.

— Потеряем мы только в том случае, если станем сейчас продавать.

Но мы-то этого делать не будем.

— Все равно я чувствую себя, как собака.

— При чем здесь собаки, — недовольно бросила я. Атмосфера в

98

комнате сгущалась. Госпожа Трумпф весело засмеялась:

— Я точно так же реагировала в первый раз на падение курса. Я

проклинала день, когда купила сертификат, и ужасно боялась, что

курс будет снижаться и дальше. Обычно при падении курсов газеты

полны мрачных прогнозов. Начинаются разговоры об экономическом

кризисе и о биржевой зиме.

Мы с Марселем смущенно переглянулись. Об этом мы не подумали.

Курс может падать и дальше?!

Старушка весело прыснула. Увидев, что она так беспечно смеется,

мы тоже не смогли сохранять серьезность. А она сказала:

— Я пережила несколько из этих так называемых кризисов. Но

через один-два года курсы поднимались вновь. Так было каждый раз.

Поэтому, если курсы падают, я теперь остаюсь спокойной.

Меня ее слова не убедили:

— А что, если действительно начнется вечная биржевая зима,

как пишут в газетах?

— Само слово говорит за себя, — невозмутимо ответила госпожа

Трумпф. — Зима — это просто время года, причем одно из четырех.

Сколько я живу, всегда за зимой приходила весна, потом лето, за

летом осень, а потом снова зима. Как в природе, эти времена года

сменяют друг друга и на бирже. Всегда так было, и всегда так будет.

— Но тогда нам следовало выждать и вступать в игру зимой, —

сделал вывод Марсель.

— Если бы мы заранее знали, что зима совсем близко, — да. Но

мы этого не знали. Курсы могли начать подниматься. И тогда мы были

бы недовольны, что не вступили в игру, потому что получили бы меньшую

прибыль.

Теперь пришло время покупать еще. Так, как и сказал папа Моники.

Можно предположить, что в следующие три-пять лет курс не

только вернется к прежнему уровню, но вырастет еще на двадцать —

тридцать процентов.

Вложенные нами десять тысяч евро тогда превратятся в двенадцать

— тринадцать тысяч. Если бы мы смогли сейчас вложить еще

десять тысяч, то они за то же время принесли бы нам сорок — пятьдесят

процентов прибыли. Эти вторые десять тысяч евро выросли бы

до четырнадцати — пятнадцати тысяч евро.

— Ну да, потому что мы покупали бы ниже стоимости, — повторила

Моника слова своего папы.

— Что значит покупать ниже стоимости? — спросила я.

— Это значит, — ответила госпожа Трумпф, — что сейчас мы

можем купить акции или сертификаты фондов дешевле, чем они стоят

в действительности. И что пройдет не так уж много времени, как

вновь найдутся люди, готовые заплатить за них столько, сколько они

на самом деле стоят. Тогда мы получим большую прибыль.

Марсель, как всегда, хотел быстро принять решение и начать

99

действовать:

— Нам надо поторопиться с покупкой, пока курс находится ниже

стоимости. Давайте посмотрим, есть ли у каждого из нас по две с

половиной тысячи, чтобы инвестировать еще раз десять тысяч евро.

У меня, например, есть достаточно денег, чтобы внести свою

долю. А как дела у вас?

Мы все хорошо зарабатывали. Моника, кроме того, недавно получила

деньги в подарок от родственников. И для госпожи Трумпф,

конечно, не было проблемой найти такую сумму. У меня тоже лежало

кое-что на счету, но этого было недостаточно. Мне не хватало 1370

евро. А брать деньги из копилок мечты я не хотела.

Но не хотелось мне и того, чтобы из-за меня расстроилось все

дело. Я лихорадочно перебирала возможности и вспомнила, что бабушка

и дедушка завели для меня сберегательную книжку, куда регулярно

вносили небольшие суммы мне на приданое. Там должно лежать

не менее трех или трех с половиной тысяч евро.

Я рассказала об этом остальным. И мы решили устроить завтра

внеочередную встречу. А до тех пор я поговорю с бабушкой и дедушкой.

Ведь сберегательная книжка, конечно, не лучший способ хранить

деньги. Господин Гольдштерн называет сберкнижки “машиной

для уничтожения денег”.

Когда я уходила из “ведьминой избушки”, меня уже ждали собаки,

за которыми я ухаживала. Только после ужина я смогла отправиться

к бабушке с дедушкой. Бабушка приготовила замечательное

печенье и какао по своему особому рецепту. Никто в мире не умел

делать такого вкусного какао.

Я была уверена, что и бабушка, и дедушка тут же согласятся,

что сейчас настал лучший момент для покупки сертификатов. Но меня

ждало глубокое разочарование.

Родители уже много рассказывали им о моих успехах, так что я

смогла сразу приступить к делу. Поедая печенье, я рассказывала им о

нашем инвестиционном клубе. Папка, подготовленная госпожой

Трумпф, была у меня с собой. Поэтому я сумела все хорошо объяснить.

А поскольку мы записывали изменение курсов обоих наших

фондов, то и об этом я смогла рассказать.

— Кира, детка, — испугался дедушка, — это слишком опасно!

Ты потеряешь все свои деньги.

Я попыталась объяснить то, чему научилась: что я понесу убытки,

только если во время биржевого краха стану продавать сертификаты.

Что курс обязательно поднимется вновь, что на бирже лето и зима

всегда сменяют друг друга и что в целом, если смотреть далеко вперед,

курсы всегда растут. Что и в прошлом было много кризисов, в

том числе и по-настоящему серьезных, но, несмотря на это, курсы

все-таки росли.

Но ничто не могло переубедить моего дедушку, тем более, что и

100

бабушка его поддерживала:

— Самое важное, Кира, это надежность. Мы повидали в жизни

людей, которые потеряли все деньги, потому что доверились мошеннику.

— Ну, бабушка, это даже сравнивать нельзя, — запротестовала

я. — Фонды управляют миллиардами. Никто не может убежать с деньгами.

Их контролируют государство и банки.

— Акции — это риск, — дедушка совсем меня не слушал. — Не

связывайся с ними.

— Но вы же ничего в этом не понимаете, — вырвалось у меня.

— И как только можно быть такими слепыми? Сначала надо самим

разобраться, а уж потом выносить приговор. А вы думаете, что это

рискованно, только потому, что ничего не знаете об акциях, сертификатах

и инвестиционных фондах.

Бабушка предостерегающе подняла палец:

— Молодежи следует научиться слушать старших. За нашу

жизнь мы накопили большой опыт.

А дедушка добавил:

— Дулся, дулся пузырь, да и лопнул. Лучше синица в руке, чем

журавль в небе.

Мне хотелось закричать от отчаяния. Я наспех попрощалась и,

расстроенная, побрела домой. Я могла бы и вовсе не обращаться к

ним с моей просьбой. Напрасно было надеяться, что я смогу получить

от них деньги для нашего инвестиционного клуба. Вместо этого

они попытались вмешаться в мои дела. Я не знала, что делать дальше.

Да и некоторая неуверенность поселилась-таки во мне.

Вернувшись домой, я тут же позвонила господину Гольдштерну.

Мне повезло, что он не был занят срочными делами. Я рассказала

о падении курса и возражениях бабушки и дедушки.

Моя история его рассмешила:

— Ты должна понять своих бабушку и дедушку: они желают

тебе добра и хотят только уберечь тебя от потерь. И они делают это

так, как умеют.

— Но ведь это просто глупо. Они даже не слушают, что я им

говорю.

— Они же действительно много повидали в жизни, в том числе

и плохого. Теперь они хотят защитить и себя, и тебя. Это можно понять.

Ну, а теперь серьезно. Ты должна быть им благодарна: они,

быть может, удержали тебя от ошибочного шага.

— Как ошибочного?

— Я не думаю, что сейчас следует покупать сертификатов еще

на десять тысяч евро. Мне кажется, что пяти тысяч евро более чем

достаточно.

— Почему? Мы ведь смогли бы заработать куда больше, если

бы сейчас вложили больше денег.

101

— Конечно, — терпеливо ответил он. — Но что, если курс упадет

еще ниже? Тогда ты скажешь: как хорошо, что я не вложила все

деньги. Кроме того, тогда у тебя будут деньги, чтобы еще раз купить

сертификаты.

— Но мы же не знаем, будет ли курс снижаться и дальше.

— Конечно, не знаем. Никто не знает. Все эксперты, предсказывающие

будущее, вновь и вновь ошибаются. Очень часто все выходит

не так, как мы думаем. Именно поэтому всегда нужно, чтобы у нас

был наличный резерв. Нельзя все деньги со счета “золотой курицы”

вкладывать в акции или акционерные фонды.

— Я думала, что инвестиционные фонды абсолютно надежны,

— пробормотала я.

— Да, они очень надежны. Особенно, если у тебя в запасе достаточно

времени. Даже если курс упадет очень сильно, он снова поднимется.

Но для того, чтобы распределить риск, часть денег всегда

следует вкладывать абсолютно надежно.

— Скажите просто, что деньги нужно положить на сберкнижку,

— невольно вырвалось у меня.

— Нет. Ты знаешь мое отношение к сберкнижкам. Есть намного

лучшие возможности. Ты могла бы, к примеру, купить государственные

облигации. На них ты будешь получать проценты — в зависимости

от положения на рынке. Сейчас это около трех с половиной

процентов. А свои деньги ты сможешь забрать в любой момент.

— Три с половиной процента? Да, от этого со стула не упадешь.

Так я никогда не разбогатею.

— Конечно, так ты не разбогатеешь, — рассмеялся господин

Гольдштерн. — Твои деньги даже не приумножатся, потому что весь

прирост съест инфляция.

— Что значит инфляция?

— Это когда стоимость твоих денег уменьшается. Сегодня ты

можешь купить булочку за двадцать пять центов. Предположим, через

пару лет она будет стоить половину евро. Тогда за твои двадцать

пять центов ты получишь лишь полбулочки. Значит, твои деньги будут

стоить вдвое меньше. Это и есть инфляция.

— А как узнать, насколько велика инфляция, пожирающая мои

деньги?

— Сейчас она составляет примерно три процента. Если ты, хочешь

подсчитать, что это значит, можно воспользоваться очень простой

формулой. Формула семидесяти двух очень удобна, потому что с

ее помощью можно узнать, за сколько лет твои деньги удвоятся. Но ее

можно применить и для того, чтобы лучше понять, что такое инфляция.

Она покажет, за сколько лет при определенном уровне инфляции

твои деньги потеряют половину стоимости. Раздели 72 на три

процента инфляции. Получится 24. Значит, через 24 года твои деньги

будут стоить половину того, что они стоят сегодня.

102

Меня поразило, как мало нужно для этого времени.

— Значит, инфляция почти так же высока, как и проценты, которые

я получу за облигации.

— Правильно! Потому я и называю сберегательные книжки

машинами для уничтожения денег. Ведь проценты, которые там платят,

даже ниже, чем потери от инфляции.

— Но и с государственными облигациями дело обстоит не намного

лучше.

— Это верно. Но выбирать, в общем-то, почти не из чего. Ты же

не хочешь вложить все свои деньги в акции. Даже если ты еще очень

молода, у тебя всегда должен быть резерв. Только так можно наилучшим

способом распределить риск.

— Неужели нет никакой возможности получить в каком-нибудь

банке более высокий процент? — все еще сомневалась я.

— Конечно, есть и такие вложения, что могут принести более

высокие прибыли. Но для этого ты должна вложить деньги на длительный

срок. В этом и состоит недостаток. Если биржевой курс упадет и

наступит удобный момент для покупки акций или сертификатов, ты

не сможешь этого сделать.

— Какую же часть моих денег нужно вложить в облигации?

— Это зависит от ситуации, в которой ты находишься. Ты еще

очень молода, поэтому можешь ограничиться двадцатью процентами.

Я почувствовала, что сегодня господин Гольдштерн ничего больше

не скажет, поэтому сердечно поблагодарила его и распрощалась.

Я бы охотно спросила, сколько евро (а не процентов) нужно вложить

в облигации, а сколько направить на покупку сертификатов. Но

я уже узнала на собственном опыте, что этого он никогда не скажет.

Он всегда объясняет только принцип. А как я применю эти принципы

в жизни, мое дело. Этим он хотел добиться, чтобы я не полагалась

на него, а сама отвечала за себя и свои финансы.

Я углубилась в расчеты. У меня есть 1 130 евро. Завтра наступает

день выплаты. Что я должна получить? 1 евро в день за собаку

умножить на 16 собак, умножить на 30 дней. Получится 480 евро. По

25 центов в день я плачу моим помощникам. Это 120 евро. Значит,

мне останется 360 евро. Кроме того, хозяева девяти собак договорились,

что я буду дрессировать их питомцев. Каждого из этих псов я

научила двум трюкам. Это еще 180 евро.

Итак, я получу завтра 540 евро. Вместе с тем, что у меня есть,

получится 1670 евро. Я решила, что предложу денежным чародеям

использовать для покупки сертификатов только по 1250 евро. Оставшиеся

420 евро я решила завтра же вложить в облигации. Приятно

было думать, что скоро я вновь увижу госпожу Хайнен. Ах, как хорошо,

что я открыла счет у человека, который мне сразу понравился.

Удовлетворенная, я легла в кровать. Мне казалось, что я нашла

103

хорошее решение. И я еще успела подумать, что вновь пережила волнующий

день. И что все мои дни превратились, в сущности, в сплошное

приключение. Мне больше никогда не бывало скучно. А началось

все с того, что Мани научил меня первым премудростям обращения

с деньгами.

Белый Лабрадор, как всегда, лежал возле моей кровати, и я задумчиво

поглаживала его по спине. Как же все переменилось! Я была

уже не совсем та Кира, что год назад. У меня появилось так много

новых интересов и так много новых друзей: господин Гольдштерн,

Марсель, супруги Ханенкамп и госпожа Трумпф.

Переполненная благодарностью, я перегнулась с кровати и поцеловала

Мани в голову. Он в ответ тут же лизнул меня в лицо. “Ах, ты,

проказник!” — подумала я и заснула.

Конец большого приключения

С тех пор прошло несколько месяцев. Я начала записывать все

пережитое. Зачем? Я и сама точно не знала. Может, для того, чтобы

ничего не позабыть. Каждый день я делала по две страницы записей.

Это было совсем не трудно, потому что очень помогали заметки в

журнале успеха. И мне это доставляло огромное удовольствие.

Дни пролетали незаметно, и каждый приносил что-то новое.

Тем временем дела у моих родителей очень поправились. Господин

Гольдштерн смог убедить папу нанять двух сотрудников. Сначала

он никак не соглашался, считая, что просто не может себе этого

позволить. Но потом он так поверил в господина Гольдштерна, что

все же последовал его совету. И в результате все изменилось. Папа

смог сосредоточиться на том, что ему нравилось. А то, что нравилось,

он делал по-настоящему хорошо. Если раньше он сомневался,

годится ли он вообще в предприниматели, то теперь знал, что должен

лишь научиться поручать другим то, что сам делать не любил или

умел недостаточно хорошо. И настроение у папы было теперь почти

всегда хорошее. Удивительно все-таки, как меняется человек, избавившись

от денежных забот. Теперь он каждое утро радовался предстоящему

рабочему дню — и даже насвистывал песенки. Лучше бы

он этого не делал: никто не умел так ужасно фальшивить, как он. А

со времени покупки нового автомобиля он даже вставать стал на час

раньше.

Росло и мое собственное дело. Под моей опекой была уже двадцать

одна собака. И всех их надо было водить гулять, дрессировать и

расчесывать. Конечно, я давно уже не справлялась с этим одна, но от

Марселя я знала, как привлечь к работе других детей. Моника, например,

таким способом зарабатывала хорошие деньги. Правда, я уже

не могла сказать, где и когда я еще должна получить деньги.

Я узнала, как хорошо, если есть проблемы. Ведь благодаря им я

должна была искать новые возможности и многому смогла научить104

ся. Я поняла, как много всего можно делать с помощью компьютера.

У меня давно уже появился собственный портативный компьютер.

Домашние задания теперь занимали намного меньше времени, да и

выглядели гораздо красивее. Улучшились и мои школьные отметки.

Теперь я научилась вести на компьютере и денежные расчеты, в

чем мне очень помогла госпожа Ханенкамп. Компьютер и бухгалтерия

были ее увлечениями. И она меня очень многому научила.

Естественно, зарабатывала я все больше. И неукоснительно делила

все доходы, как и раньше: половину для “золотой курицы”, сорок

процентов на достижение своих целей и десять процентов на расходы.

Большая часть того, что я когда-то по настоянию Мани внесла в

список желаний, у меня давно уже была. Только в Америку я еще не

ездила, предчувствуя, что там мне придется пережить нечто совершенно

необычное, что еще раз полностью переменит мою жизнь.

Процветал и наш инвестиционный клуб. Курс нашего первого

фонда хотя и упал однажды, но мы не продали тогда наши сертификаты

и не понесли поэтому никаких убытков. А со временем курс

опять вырос, и в случае продажи мы получили бы хорошие прибыли.

Но продавать не было никаких причин. Мы ведь хотели, чтобы наши

деньги все росли и росли.

Марсель, правда, однажды захотел было продать. Он называл

это “получением прибыли”. Но госпожа Трумпф спросила, что он

намерен делать дальше, чтобы его деньги продолжали расти. В итоге

мы пришли к ответу, что снова вложили бы деньги в инвестиционный

фонд. Марсель тогда быстро понял, что продавать действительно

не имеет смысла.

У нас были теперь вложения в четырех различных фондах. И

каждый раз встречи денежных чародеев доставляли нам огромное

удовольствие. Мы очень многому учились у госпожи Трумпф. Даже

Моника стала хорошо разбираться в денежных делах. Поэтому ничего

удивительного не было в том, что мы и родителям могли дать дельный

совет. И те следовали нашему плану вложения денег. Сначала

тайком, но потом они перестали это скрывать.

Господин Гольдштерн тем временем окончательно выздоровел.

Он был ужасно занят своим бизнесом, и Мани оставался со мной.

Как и прежде, каждую субботу мы вместе с Лабрадором навещали

господина Гольдштерна, ходили гулять втроем,»а после этого нас

ждали невероятно вкусные пироги с какао. И у нас всегда было о чем

поговорить. Господин Гольдштерн был поистине финансовым гением,

и каждый раз я узнавала от него что-то новое. Но самое главное,

что деньги для него были чем-то совершенно нормальным и естественным.

Постепенно стало меняться и мое отношение к ним.

Раз в месяц господин Гольдштерн делал для своих клиентов доклады

о способах вложения денег. И мои родители регулярно их слушали.

105

В одну из суббот он спросил, не хочу ли и я выступить с докладом

о деньгах перед детьми его клиентов. Я согласилась. В первый

раз пришло лишь семеро детей. Но о моих докладах заговорили, и

теперь на них бывает по двадцать-тридцать слушателей. За каждый

доклад я зарабатываю 37,5 евро.

Несколько дней назад у господина Гольдштерна появилась новая

идея. Он предложил мне основать вместе с ним фирму, которая

будет помогать детям инвестировать деньги. Он придумал это, посмотрев

ту самую папку, что я получила от госпожи Трумпф. Я нашла

его идею гениальной. Представить только: у меня, Киры, совместная

фирма с господином Гольдштерном, финансовым гением.

Я спросила, почему он хочет основать фирму именно со мной.

Ответ был как будто специально придуман для моего журнала успеха:

“Потому что ты способна на это благодаря твоим знаниям и

достигнутым успехам. Если бы я не думал, что эта фирма с тобой

будет расти лучше, чем если бы я работал в ней один, я не сделал бы

этого предложения. Ты привлечешь гораздо больше детей, чем я сам”.

Я с ним согласилась, и это тоже стало возможно потому, что моя

уверенность в себе очень окрепла.

Но все же я была очень взволнованна. И уверена, что в недалеком

будущем меня ждут новые приключения.

Все это я записала. Потом откинулась на спинку стула и пробежала

написанное на дисплее. Получалось здорово.

Потом мой взгляд упал на Мани. Я задумчиво разглядывала собаку.

Мы давно уже с ним не разговаривали. И мне давно хотелось

спросить у него, почему. Но мешал какой-то неосознанный страх.

Перед чем? На это я не могла бы ответить точно. Наверное, перед

тем, что с ответом на этот вопрос что-то закончится навсегда.

Теперь я это вдруг осознала. Я научилась не прятаться от того,

чего боюсь. Поэтому я решительно надела на Мани поводок и пошла

с ним в лес. Но какое-то смутное чувство все не проходило и мешало

радоваться нашей прогулке. В горле у меня стоял комок, и шли мы

медленнее, чем обычно.

Наконец мы добрались до нашего убежища. Давно уже не бывали

мы здесь, и проход под кустами почти совсем зарос. Мы долго

пробирались по нему, пока не оказались на полянке. Здесь тоже стало

не так уютно, как раньше. Все выглядело другим.

Я долго и грустно смотрела на Мани и страстно желала, чтобы

он заговорил. Он так давно уже ничего не произносил, что иногда

мне казалось, будто я все это просто придумала. Но ведь все было на

самом деле!

Я отчаянно просила Мани подтвердить, что он и в самом деле

обладает даром речи.

Выражение его морды изменилось. Мне даже показалось, что я

106

вновь очутилась в том времени, когда он впервые заговорил со мной.

— Кира, умею ли я говорить или не умею, вовсе не так важно. Я

ликовала. Это, без сомнения, голос Мани. А Мани продолжал:

— Гораздо важнее, можешь ли ты меня слышать и понимать.

Это как с книгой, которую ты сейчас пишешь. Некоторые читатели не

поймут тебя и ничего не изменят в своей жизни. А другие начнут

обращаться со своими деньгами разумнее. И их жизнь станет счастливее

и богаче.

Как только Мани замолчал, я вновь засомневалась, не сон ли

это, говорил ли он со мной действительно. От всего этого можно сойти

с ума.

Но вдруг все изменилось. Я отчетливо поняла, что это не сон.

Доказать я ничего бы не смогла, но это и не нужно было. Одновременно

меня пронзило холодом, потому что я почувствовала, что Мани в

последний раз говорил со мной. Мне стало ужасно грустно. Я нагнулась

и обняла его. Я прижимала Мани к себе изо всех сил. Как

будто это могло заставить его снова заговорить.

Потом я подумала о фразе, которую однажды произнес господин

Гольдштерн: “Не грусти о том, чего у тебя больше нет, а будь

благодарна за то время, когда ты этим обладала”.

Для меня это значило: теперь придется обходиться без советов

Мани. Но, с другой стороны, в этом было и хорошее. Если он не может

больше разговаривать, значит, ему больше не угрожает и опасность.

Никто не захочет его исследовать. Все станут принимать мою

историю за девчоночью выдумку. Я тихонько заплакала. Мани повернулся

и лизнул меня в лицо. На этот раз я предоставила ему свободу.

Я долго плакала, и его ласка утешала меня.

Прошло много времени, пока я успокоилась и смогла спокойно

размышлять. С благодарностью думала я о том, чему научилась от

Мани. Все его наставления теперь жили во мне. И я больше не сомневалась,

что однажды стану очень богатой. И даже намного скорее,

чем можно предполагать. Я знала, что при любых деньгах останусь

счастливой. И теперь я смогла рассказать мою историю. Я сумела

сделать это так, что никто не узнает, пригрезился ли мне голос Мани,

или он разговаривал со мной на самом деле. Меня охватило чувство

глубокой благодарности. Я притихла от счастья и еще долго оставалась

с Мани в нашем укрытии — это был последний раз. Тогда я

вдруг поняла, как мне закончить мою книгу. Мы пришли домой, и я

написала:

“Я желаю, чтобы множество детей услышало, как эта книга говорит

с ними. Известный пес по кличке Деньги и я были бы этому

очень рады”.

Кира

107

Встать на ноги

Послесловие для взрослых

профессора Юргена Циммера

одного из ведущих детских психологов

в немецкоговорящих странах

Когда стены рушатся, расширяются горизонты

“Пес по кличке Деньги” — давно назревшее открытие. Книга не

поднимает назидательно палец, а дает детям шанс хоть немножко

поучаствовать в абсолютно взрослом занятии — зарабатывании денег.

В течение двухсот лет — с тех пор, как Фридрих Фребель придумал

детский сад, — его последователи, как пишет журнал “Кляйн

унд Гросс”, боролись с эксплуатацией детского труда и пытались

приучить детей к кротким играм. Теперь пришла пора дать детям

соответствующее их возрасту представление о работе и шанс принять

участие в деятельности взрослых.

“Пес по кличке Деньги” ломает воздвигнутые предрассудками

стены и открывает взгляду новые горизонты: предпринимательская

деятельность, предпринимательство — это не детский труд, а азартная

игра, увлекательная, полная неожиданностей, дающая простор

изобретательству.

Учиться в условиях рынка — значит учиться в обстановке неуверенности.

Каждое — даже незначительное — предпринимательское

решение содержит в себе элемент риска. Если оно ошибочно, то раньше

или позже непременно скажется на экономических результатах. Зато

правильные решения ведут, в конечном счете, к более высоким доходам.

Игры в предпринимательство и зарабатывание денег очень серьезны.

Рынок — это школа, которая не похожа на школу, а предстает

то в виде беговой дорожки с препятствиями или разветвленного лабиринта,

где нужно принимать решения молниеносно, то рабочего

места мастерового или упражнения для укрепления способности размышлять,

то конторы по проведению необычных мероприятий или

биржи идей. Школа рынка — это мечта, являющаяся нам лишь в

жизни.

Рынок, как и демократия, — это принцип. А принципами иногда

злоупотребляют. Рынок означает не драку без правил, а прозрачность,

конкуренцию, ответственность за людей и природу, честную

игру, защиту от краха.

Предпринимательство означает самоопределение, независимость,

собственную инициативу. Следовательно, своеволие? Совершенно

верно. Но не без известного коллективизма и солидарности.

Одна из педагогических целей — воспитание солидарности. Это указание

на то, что мы не одни в этом мире, но живем с людьми и среди

людей, что мы защищаем слабейших, не дискриминируем тех, кто не

108

похож на нас, не попираем слабых, не идем по головам в нашем

стремлении к власти. И это касается не только отношения к людям,

но и к природе, к ее творениям и ресурсам, которые на нашей отданной

на поток и разграбление планете нуждаются в особом милосердии.

Такое поведение вознаграждается: предприниматели, осознающие

свою социальную и экологическую ответственность и

руководствующиеся ею в своей деятельности — этому нужно учить

уже в детстве, — находятся не в хвосте рынка, а впереди него.

В зарабатывании денег нет ничего плохого. Это занятие дает

возможность делать добро себе и другим. У тех, кто рано начинает

зарабатывать, развивается иммунитет к иждивенческому мышлению,

они не любят находиться на содержании у других. Кто зарабатывает,

вовсе не должен сам становиться рабом все туже закручивающейся

спирали потребительства. Предпринимательская деятельность таит

в себе шанс просвещенного и бережного обращения со скудеющими

ресурсами. Разумная скромность — и требуется воспитание этого качества

— означает: лучше один раз купить первосортный товар, чем

много раз третьесортный; она означает свободу от постоянной жажды

приобретения невого только потому, что изменился внешний вид

или упаковка продукта, хотя содержание и осталось по существу прежним.

Качество жизни обеспечивается не накоплением все большего

количества продуктов высоких технологий, а, например, благодаря

тому, что человек находит время для общения с окружающими, выражения

своих чувств, занятий творческой или предпринимательской

деятельностью.

Кто хочет стать чемпионом...

Возникает вопрос: может быть, точка зрения на детство в Центральной

Европе сильно недооценивает предпринимательский и квалификационный

потенциал детей?

Кто хочет стать чемпионом, рано начинает тренировки. Анализируя

биографии бизнесменов, замечаешь, что подавляющее большинство

людей, решившихся на предпринимательство, уже в детстве

находилось во власти определенных идей, развивало в себе способность

к размышлению и известное “нечто”. У большинства была возможность

приобрести первый опыт предпринимательства и “малой”

экономики в своем микрокосме. Анита Роддик, основательница распространенных

по всему миру “боди-шопов”, в детстве торговала

комиксами. Готтлиб Дуттвайлер, со своей фирмой “Мигрос” создавший

в Швейцарии 40 тысяч рабочих мест, разводил белых мышей,

морских свинок и кроликов на продажу. Психотерапевт и предприниматель

Петер Гёбель говорит, что размышления могут казаться

упоительными, а работа — радостной. Есть спрос на нестандартно

мыслящих детей и молодежь, чье стремление к творчеству и независимости

не поддается нейтрализации.

109

Из анализа биографий бизнесменов становится также ясно, что

многие из них еще детьми, школьниками прилагали усилия к тому,

чтобы преодолеть попытки регламентировать их волю к размышлениям,

насильственно прервать развитие их идей. Педагоги как

упреждающая помеха предпринимательству? Если бы удалось уменьшить

предполагаемый масштаб подобных помех, это бы дорого стоило.

Дух предпринимательства

Приобретает контуры новый вариант катастрофы образования:

она состоит в том, что педагогической науке практически нечем ответить

на массовую безработицу. Все в большей степени образование

лишь в том случае будет означать подъем по социальной лестнице, а

точнее, уверенность в завтрашнем дне, если люди научатся развивать

в себе предпринимательское видение.

Помимо прочего, это значит, что профессиональные педагоги

должны наравне с остальными развивать его в себе и публично доказывать.

Недостаточно ограничивать свою подготовку обычными

квалификационными требованиями и держаться за видимость полной

занятости. В гораздо большей степени необходимо воспитание

предпринимательского духа, которое начинается в раннем детстве и

понимает предпринимательство не столько как биографическую

странность, сколько как основную квалификацию.

В американском английском есть понятие “entrepreneurship”, плохо

переводимое на другие языки. Оно означает развитие инновационных

предпринимательских идей и их осуществление на рынке.

Поддерживать, а не отмахиваться

Дети и внуки послевоенного поколения на Западе сверх меры

избалованы, чему немало способствует экономическое благополучие

этих стран. Стремительно растущие желания детей с такой же стремительностью

— в качестве успокоительной таблетки — удовлетворяются.

При этом дети отучаются от того, что в психологии называется

способностью нечто заслужить, приложить усилия. Избалованные

дети плохо приспосабливаются к трудным временам.

В основе сценария детства в Центральной Европе лежат хорошие

намерения: ликвидация эксплуатации детского труда, защита прав

детей. Оборотная сторона медали — все усиливающиеся тенденции

излишней опеки и преувеличения “детскости” детства. Для отвечающего

нашему противоречивому времени портрета ребенка важно

перестать держать его в тепличных условиях и кормить успокаивающими

пилюлями.

Дети обладают способностью самостоятельно управлять своим

развитием. Взрослые при этом должны не диктовать ребенку, но понимать,

сопровождать и слегка направлять его. Они должны делать

110

ставку на самостоятельную деятельность и предприимчивость детей.

Бережно и настойчиво стимулировать развитие ребенка — значит

не подсказывать готовых решений, а предоставить ему шанс самому

искать выход и поддерживать процесс исследующего, открывательского,

экспериментирующего обучения, расширяя поле зрения

ученика и помогая ему углубить свои исследования.

Профессор Юрген Циммер

111

Приложение

Акция Акция — способ участия в собственности

фирмы: человек покупает одну или несколько

долей собственности, и каждая из них называется

акцией. Если фирма получает прибыль

(зарабатывает деньги), ты получаешь сумму,

которая зависит от величины твоей доли собственности:

чем эта доля меньше, тем меньше

и твоя прибыль; чем больше твоя доля

собственности, тем больше прибыль. Если

фирма несет убытки, твои акции дешевеют.

В этот момент ты должен не продавать их, а

подождать, пока фирма не начнет вновь получать

прибыли. Подробный рассказ госпожи

Трумпф об акциях ты можешь прочитать

в главе “Клуб инвестирует деньги”.

Вклад Вкладывать деньги значит, во-первых, приумножать

их благодаря процентам: деньги

можно вложить в акции или в банк. С другой

стороны, деньги можно вложить, купив

нечто, о чем известно, что потом это можно

будет продать дороже. Это могут быть произведения

искусства, дом, антиквариат и т.д.

Биржа Регулярные встречи коммерсантов для заключения

торговых сделок на рынке особого

вида. Биржа сводит вместе спрос и предложение

и уравнивает их, официально устанавливая

цены. Высшая инстанция в Федеративной

Республике Германия — министр

экономики. В качестве эксперта ему помогает

биржевой комитет. Подробнее об этом см.

главу “Клуб инвестирует деньги”.

Фонд Так называются денежные средства, собранные

для определенной цели (особое имущество).

Подробнее об этом см. главу “Клуб

инвестирует деньги”.

Ипотека Это одна из форм залогового права, обременение

недвижимого имущества обязательствами.

Если у владельца дома есть долги,

то он может под залог дома застраховать их

в правовом и финансовом отношении. Тем

самым он “обременяет” свою недвижимость.

Его владение домом становится ограниченным,

поскольку при его продаже он должен

112

вернуть ипотечное письмо.

Инфляция Обесценивание денег. За 5 евро десять лет

назад можно было купить больше, чем сегодня.

Со временем деньги стоят все меньше.

Процент Чтобы вычислить процент от какой-либо суммы

на калькуляторе, нужно это число умножить

на процентную ставку. Например, чтобы

найти 3 процента от 3000, нужно 3000

умножить на 3, затем нажать на клавишу со

знаком процента (%), а затем — на знак равенства.

Можно поступить и иначе: сначала

разделить нужное число на 100 (процент —

это одна сотая доля числа), а потом умножить

на процентную ставку.

3000 : 100 = 30 (один процент)

30 х 3 (3. процента) = 90.

Проценты Когда ты одалживаешь деньги банку (это значит,

что ты кладешь их на банковский счет),

банк выплачивает тебе за это некое вознаграждение.

Если ты одолжил банку 3000 евро,

он будет тебе платить определенный процент,

например, 3 процента. Значит, каждый год,

пока твои деньги лежат в банке, ты получаешь

3 процента от 3000 евро (то есть, 90 евро).

Сложные проценты Ты можешь договориться с банком, что в конце

года твои проценты начисляются на твой

счет. Если продолжить предыдущий пример,

то получится следующее: за год тебе полагается

90 евро процентов. Если не брать этих

денег, а начислить их на счет, то твой вклад

составит 3090 евро. Еще через год ты получишь

уже 92,7 евро процентов (3 процента

от 3090 евро). И так далее (3090 евро + 92,7

евро = 3182,7 евро. Проценты от этой суммы

составят уже 95,45 евро...